|
Вкратце нынешнее положение дел таково: незаметно прошел год и позади осталась война; наши пляшут, мы победили и победоносная армия возвращается в столицу. Скоро нас ждут празднества, награждения и народные гулянья; редких чужих на этом празднике жизни - проблемы; кого-то родственники, некоторых сюрпризы и не все из них приятные. А императора Рэймина ждет и никак не дождется одинокая и позабытая подушка. Как обычно, не соскучишься. |
Монсиры и мадонны, время было переведено на целый год вперед. Пожалуйста, ознакомьтесь со всеми произошедшими за это время событиями, свое отношение к которым - равно как и пожелания по дальнейшему сюжету - вы можете высказать в этой теме. Кроме того, в информационный раздел были добавлены сведения о новообразованной Службе Его Императорского Величества Надзора, а в тему Этринской церкви Хозяев вернулось описание церковных Орденов. Все списки и информация о персонажах в личном звании были изменены в соответствии с произошедшими событиями. |
Актуальные темы, [Сюжет нового игрового периода] |
Этрин: Новое Время » Здесь и сейчас » «Что-то кончается, что-то начинается» - 2 день III дюжины Луны Парусов, 1025 год
Страницы 1
Чтобы отправить ответ, вы должны войти или зарегистрироваться
Место действия: Замок Рассвета
Участники: Рэйна Алас-Домар, Алейта Линьер-нир
Дорогам Верховного Маршала и командора-целителя пришло время разойтись: Рэйна занимает свое место в Замке Рассвета, а "Метель" возвращается в Алас-Домар.
Но они могут ненадолго задержаться на перекрестке для прощания.
Чудо и черти,
Отлив и ветер,
Море ушло далеко на рассвете
«Когда-нибудь я стану Верховным маршалом», — заявляла юная Великая княгиня Алас-Домар, предводительствовавшая своей маленькой армией отпрысков придворных сиров и донн.
«Когда-нибудь я стану как меедонна Линьер, только на суше», — говорила она, и в этом не было никаких сомнений.
А потом, в двадцать семь, Рэйна не без удивления обнаружила себя ею: первой из женщин с маршальской перевязью и жезлом на руках, присланной императором без всяких слов, в разгар войны, во главе армии, которая была лишена высшего командования, с нежитью за спиной и Альхаймом впереди, который нера за нерой сдавался под натиском сухопутных войск и флота.
И теперь, когда война была окончена и родные покои замка успели встретить свою хозяйку, тишина мирной Керенны казалась ей немного чуждой.
Рене смотрела на императорский сад, с непривычки удивляясь: вокруг было слишком много зелени — и когда успело прийти лето после такой долгой северной зимы? — и слишком мало людей, а крови не было вовсе.
— Мне до сих пор кажется, что всё это — пара часов покоя перед боем, — тихо усмехнулась она, обращаясь к своей гостье. — Приходится напоминать себе, что предстоящие сражения — канцелярские, и палаш можно отложить.
Отвернувшись от окна, принцесса осталась стоять недвижимым тёмным силуэтом в своём белом кавалерийском мундире на фоне залитого солнцем неба; выражение её лица почти терялось, но голос не прозвучал громче, только серьёзнее.
— Алейта, скажи, если я предложу тебе сопровождать меня и в этом бою, ты останешься?
Сейчас не Верховный маршал задавала вопрос подчинённой, а Рэйна — своей племяннице.
Это она узнала лишь недавно: о ценительнице оказывалось легко думать, как о племяннице; волноваться о ней, не как об одной из многих, а как о части своей семьи; проведывать в госпитале, когда находилось время. «Донна-командор спасла столько жизней. Вы должны спасти её и поставить на ноги», — приказывала донна-командир, упрямо глядя в глаза уставшего лекаря, одного из тех немногих, что ещё держался на ногах. — «Сделайте больше, чем в ваших силах. Она нужна моему эскадрону».
А теперь и всей армии.
— На битву с канцелярщиной не зову, но я хотела бы видеть тебя своим личным целителем.
Это звучало скорее как просьба.
Это было предложение, а не приказ.
Прорвавшись сквозь синее небо,
Над городом грянет гроза.
Война отпускала их обеих - их всех - гораздо медленнее, чем им того бы хотелось: непривычная беззаботность столицы, позабытая размеренность дней и спокойствие ночей казались хрупкими и неправдоподобными, почти неправильными. Не умом, но сердцем Алейта, засыпая в своей постели, с затаенным страхом ждала, что сейчас начнут трубить тревогу, и ей придется вскакивать, хвататься за оружие и бежать наружу, а там альхаймцы, и хорошо, если живые, а не мертвые - но ночи были тихи, если не считать обычной заунывной песни океана, и если Алейта и просыпалась, то не от звука горна, а от кошмаров, и это удивительным образом вызывало облегчение.
Война, однако же, была не только вокруг, но и внутри - в мыслях и в речах - и принцесса, наверное, сама того не замечая, говорила только о ней и сравнивала все с нею. Целительница приподняла уголок рта, молчаливо усмехаясь своему наблюдению, но вслух ничего не произнесла, и шагнула вперед, чтобы встать плечом к плечу с Рэйной и тоже выглянуть за окно, где все утопало в буйной зелени.
Здесь правила поздняя весна, а Алейта все казалось, что она носит в себе кусочек морозной лодаурской зимы, чуждой здешнему теплу.
И еще про себя насмешливо отметила, что это вторая особа королевской крови, что желает ее ухода из действующей армии. Может, это знак и она действительно отвоевала свое?
Давно отболевшая рана под мундиром на мгновение будто бы снова стала ощутимой - Алейта безотчетно приложила ладонь сначала к к ней, а потом привычно тронула серебряный браслет.
- Вы - маршал, за которым стоит следовать. - вполне искренне признала она не глядя на принцессу.
И - тетю? Странно было об этом думать.
- Куда бы то ни было. Однако...
...однако остаться в Керенне означало бы остаться рядом с морем, которое всего за несколько дней уже успело напомнить о том, сколь неприятным может быть соседство с ним. Укрытый горами Рийн представлялся хорошим убежищем от ночных кошмаров; и было еще кое-что, о чем Алейта помнила.
Пальцами целительница крутанула серебряный браслет вокруг запястья.
- ...я уверена, что в Керенне есть целители лучше и достойнее.
Чудо и черти,
Отлив и ветер,
Море ушло далеко на рассвете
— Из них нет никого, кому бы я верила, как тебе.
Это было не «но», это было лишь подкреплением к просьбе и правдой; и произнесённые в некой задумчивости слова звучали с той пронзительной искренностью, в отзвуке которой, казалось, слышалась дрожь. Конечно, так только казалось, но голос принцессы, высокий и полный живых эмоций, теперь словно оттаивал от тепла весенней Керенны, где можно было не вести вперёд остатки армии, не отдавать приказы, срывая его на ветру, не рычать в бессилие, а просто говорить, и потому для неё самой он звучал почти незнакомо.
— Ты достойна лучшего места, и я бы просила нашего императора дать тебе приглашение ко двору в качестве лейб-медика, если бы он уже не располагал доктором Терийе.
Рэйна доверяла Алейте свою жизнь на войне и не колебаясь готова была вручить её в мире, но понимала, что это не то предложение, от которого нельзя отказаться, даже несмотря на положение той, что его высказывала. В конце концов, если бы принцесса хотела приказать, она поставила бы племянницу — нет, не племянницу, подчинённую — перед уже свершившимся фактом.
Чего она не желала.
И сейчас, не ведая всего — даже половины, — того, что мешало целительнице с лёгкостью принять данное назначение — а это точно было не кокетство, или она не знала Алейту, — Её Высочество углядывала причины в вещах, более близких ей самой.
— Конечно, оставаясь при мне ты лишишься той обширной практики, что получаешь в «Метели», к тому же вряд ли часто придётся спасать мою жизнь. Могу дать пару-тройку поводов в год, не больше — каждый раз на краю смерти не удержишься.
Серьёзность в голосе донны-маршала спорила с насмешливым светлым прищуром глаз.
— Да и новых походов в ближайшем будущем не могу обещать, хотя я не всегда буду сидеть в Керенне, погребённая под бумажной работой. Всё, что я могу предложить, — статус моего личного медика и возможность пользоваться им по своему усмотрению; для практики здесь у тебя будет место при госпитале, коли пожелаешь, а, если захочешь, при Надзоре под началом сира Оттфрида или при Терийе.
Отведя взгляд от неясного отражения двух женщин в окне, Рэйна внимательно посмотрела прямо в лицо целительницы.
— Немного, если подумать, но лучшей альтернативы я не придумала — а потому готова прислушаться к пожеланиям, если им найдётся место в твоём решении.
Прорвавшись сквозь синее небо,
Над городом грянет гроза.
- Вера не лечит, Ваше Высочество. - Алейта сдержанно улыбнулась. - Лечит целитель. И лучший среди них тот, кто лечит не благодаря вере, но вопреки неверию.
Оказанное доверие льстило, конечно, но про себя целительница отлично понимала, что это, по-хорошему, аванс, причем неоправданный: среди десятков целителей, что не покладая рук трудились в военных госпиталях, ее отличало разве что личное знакомство с принцессой-маршалом; а в остальном - среди них могли найтись люди и опытнее, и лучше.
И еще она понимала, что ищет отговорки.
- Мастер Терийе - лучший, кого можно было бы взять на это место. Я просто не проживу столько, чтобы сравняться с ним мастерством. И ради справедливости - никто из нас не проживет столько, чтобы надолго создать ему проблемы. То, что он готов был оставить острова ради этой должности - редкая удача. Хамалани не любят служить кому-либо, кроме Короля-Пророка.
Ныл шрам, оттягивал руку браслет и отголоски ночного кошмара то и дело возникали в мыслях - Алейта смотрела в окно и посреди кереннского лета видела альхаймскую зиму; серые снега, у горизонта сливающиеся с серым небом и бесконечный путь к тому, что кажется целью. Привыкшая следовать им, она теперь не знала, куда идти сейчас: мирная жизнь, в которую вернулась целительница, была будто бы чужой, брошенной кем-то, и оттого не по плечу. Ей казалось, что прошел не год, но десятилетие - будто бы она вернулась домой позабытая и позабывшая, исторгнутая некогда из нормального хода вещей и неспособная в него вернуться.
Как будто не вернулась домой. Как будто не дошла. Как будто между ней и домом все еще дорога.
Фиалковый взгляд, устремленный на Алейту, был одновременно мягким и пристальным.
Она опустила глаза.
- Я не знаю, Ваше Высочество. - наконец призналась целительница. - Я потерялась. Я не знаю, почему. Ни одна кампания раньше на меня так не действовала, но я просто не могу вернуться к мирной жизни, как будто я позабыла, как это. Там, в горах, все шли, и я шла. Кто-то падал - лечила и шла дальше. Нападали - отбивалась и шла дальше. И теперь, когда мне нужно остановиться... я не знаю как. Если вы понимаете, о чем я.
Откровенность давалась нелегко, но с ней - Алейта чувствовала это - она еще чуть-чуть растапливала пойманную в грудную клетку зиму.
И еще так было бы правильно.
- Я хотела бы отправиться в Рийн просто потому, что до него нужно идти, а дорога мне привычна. Может, по пути оно выветрится из головы.
Чудо и черти,
Отлив и ветер,
Море ушло далеко на рассвете
Рэйна молчала, обличая в отсутствие слов память прошедшего, и правильно поняла бы её целительница или нет, но думала сейчас принцесса почти о том же, что и сама Алейта.
Альхаймские снега всё ещё застилали её взор и не кончались до самого горизонта; а где кончались они — начинался бой.
Идти вперёд, отвоёвывать чужое, повторять до победы — таков был ход вещей.
Сейчас же, нарушенный, изменённый, будто неправильный, он никак не мог уложиться в тесные рамки мирной дворцовой жизни Её Высочества: она усилием заставляла себя не думать категориями войны, и если это удавалось, пусть и с трудом, то что-то не получалось вовсе — так, она никак не могла перестать вскидываться на каждый посторонний звук, тут же готовая ударить или отдать распоряжение. Эта кампания стала универсальный уравнителем и не менее универсальным разделителем — на «до» и «после»; и она изменила столь многое и многих, что невозможно было вернуться не изувеченными, если не полной мере физически, то совершенно точно душевно.
А душа могла кровоточить не хуже рассечённого тела.
— Я понимаю, о чём ты, — тихо отозвалась Рэйна спустя какое-то время. Молчание её не было долгим, но за воспоминаниями казалось, что в эту минуту уложились часы тишины. — Я тоже не знаю, как наконец остановиться.
Она почти не отводила взгляда от Алейты, лишь иногда поглядывая в сторону окна, манящего своими едва ли не чуждыми видами.
— И поэтому тоже хочу, чтобы дальше мы шли вместе. Кажется, нам по пути, — улыбка на мгновение скрасила серьёзное выражение лица принцессы. — Так будет, даже если оно сумеет отпустить тебя после Рийна.
Её Высочество протянула целительнице руку, и в этом было что-то от прошлого, более дальнего, чем война минувшая: вот ещё маленькая княгиня Алас-Домарская зовёт с собой юную Линьер-нир, приглашая в свои игры, которые всегда оказывались слишком серьёзными для обычных детей и все как одна — о войнах, пролитой крови, потерях, но в конечном итоге всё же о победе.
Любой ценой.
— Буду честна, я бы очень хотела, чтобы дорога привела тебя назад в Керенну, ко мне. Но в любом случае не раньше, чем ты могла бы определить себе замену для нашего эскадрона. Назначение моего целителя обождёт до любого твоего решения, и любое же решение я приму.
Прорвавшись сквозь синее небо,
Над городом грянет гроза.
Страницы 1
Чтобы отправить ответ, вы должны войти или зарегистрироваться
Этрин: Новое Время » Здесь и сейчас » «Что-то кончается, что-то начинается» - 2 день III дюжины Луны Парусов, 1025 год
