Re: «Клинок и роза» - 1 день II дюжины Луны Парусов, 1023 год
"Время клинку рубить и время покоиться в ножнах," - эту нехитрую цитату из речей отца Дельмара постоянно напоминала себе Амарте, когда сходила на берег. И не стоит думать, что пребывание на земле ей не нравилось - даже самые восторженные мичманы, и те после возвращения из плавания хотели немудреного: пройти по твердой почве, построить глазки симпатичным доннам (только не тем, что носят такой же мундир) и поесть нормальной еды.
Все хорошо в меру.
Но Линьер неизбежно чувствовала себя на берегу какой-то... неуместной. А неуместность в ее шкале пороков стояла едва ли не следующей после некомпетентности, и это больно ранило. Вот это чувство, будто ты в грязных сапогах на балу.
Но пока, на второй день после возвращения, это было не так заметно. Эйфория берега...
И приводила она порой к странному.
Вот, например, сначала ты едешь домой в компании своих старших офицеров, под это дело допуская нормальное моряцкое веселье и даже сама принимая в нем участие, а потом в карете донны, которую вы завалили комплиментами, даже не видя ее сквозь занавеску, оказывается амарийский посол.
Чудны дела Твои, Мать Морей.
Испытывая особую слабость к хрупким блондинкам, Амартайе не то, чтобы огорчилась от такого поворота событий. Но почему-то смутно беспокоилась, может, потому что холодную белизну ее дома, в котором было всего по-хамалански мало, белизна княгини Лоретти дополняла, будто та была мраморной фьоринской статуей, венчающей всю эту тщательно выстроенную композицию, и замыкающей ее на себя, или, может, потому что во всем этом прозрачном и белом, полном магического света, кровавые розы княгини и черный мундир хозяйки дома выглядели угрожающе.
- Не понимаю, то ли Мать Морей так благоволит мне, посылая лучшую из своих дочерей, то ли так рада, что я наконец покинула ее руки, - слегка насмешливо сказала меедонна, спускаясь, - рада видеть вас в своем доме, сеньора.
Помнишь ли ты о моем возвращении,
Знаешь ли ты, что я рядом с тобой?