«Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

Ворона расхаживала за окнами так, словно чего-то ждала.
Клубы дыма, вырвавшиеся из распахнутых балконных дверей, ее не смущали, и, перелетев на другой край перил, она продолжила с видом хозяйки положения затачивать невесть где добытого жирного жука. Как нарочно.
Инниен при всех своих талантах ничего не мог тут поделать - птицы Короля не признавали его за авторитет, а между тем, в Керенне они были везде, и теперь вели себя еще беспокойнее, чем прежде.
Лорайе отвернулся, признав, что пора выпускать тяжелую артиллерию. Последний довод. 
- Кис-кис, - лениво сказал он в сторону.
Последний довод был приучен, что ворон нельзя есть, зато все остальное делать можно и нужно. Белая лапа, возникшая из облака ромашкового дыма и отхватившая вороне лучшую часть хвоста, оказалась достаточным аргументом для того, чтобы наглая птица снялась с места. Финальный оглушительный карк, должно быть, содержал отборную воронью брань, и для понимания этого даже не нужно было спрашивать Инниена.
Кошка, хлопнувшись на бок, с упоением теребила трофейные перья и мучила недоеденного жука - увы, заурядного и ни разу не механического. Лорайе дышал свежим воздухом и надеялся, что ромашка все же успеет достаточно подействовать.
Не то чтобы он не мог без этого, но так было надежнее.
Потому что он ждал гостя - и лучше бы это оказался все-таки этринский придворный маг. Изловивший, допустим, хоть одну биомеханическую дрянь, и расщедрившийся настолько, чтобы поделиться экземпляром с Марийасом Керьетом, который, как уже знал Эрвен де Кенси, предлагал такие находки отправлять прямо к нему на Острова - поскольку в Этрине все равно не водилось тех, кто способен был бы разобраться в них лучше.
Это вот было бы неплохо.
Позволило бы отвлечься от неистребимого и, главное, несвоевременного желания выпотрошить дорогого гостя, сжечь то, что останется, набить пепел в трубку и раскурить.
Сладкий запах умиротворяющего дурмана прятался в складках одежд Лорайе, пробравшись даже в гостиную, где ему некуда было улетучиться. Впрочем, визитер не нашел бы в этом ничего незнакомого, как и в недобром любопытстве, которым светился взор хамалани, поднявшегося для приветствия. И в этой кривой едва заметной полуулыбке, намекающей, что происходящее его веселит - но если сказать, чем именно, это потянет на прогулку в Круг Крови.
- Добрый день, монсир, - благожелательным тоном старого друга говорит тан Лорайе Арьеса, который вряд ли когда-либо взаправду существовал, предлагая кресло напротив человеку, который тоже едва ли существует. И все это похоже на дурную шутку - вернее, продолжение старой дурной шутки, первая часть которой закончилась на

- Прости. Я подвел тебя.

...знать бы еще, где - но, в любом случае, уже поздно. И поделом, начальник королевской стражи не имеет права быть таким слепым
слепым идиотом
только какой страже под силу защитить владыку Островов от него же самого?
Брат, возможно, и сумел бы. Но у Эрвейе Буревестника нет брата, и когда он говорит "больше нет" - это ложь. Все ложь.
Никогда не было.

- Чем я могу вам помочь? - говорит Лорайе почти без насмешки, потому что и без того на той стороне ночи не то что Шемеру, но даже Его неулыбчивой сестре, наверное, уже очень, очень смешно.

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

Лорайе только устало вздохнул, ничем не выдав заинтересованности.
Ему самому было, конечно, невозможно помочь - и нынешний гость знал это превосходно. По странному капризу судьбы, воле богов, или что бы там ни послужило возвращению брата в мир живых, Эрвейе единственный во всем мире имел об этом представление, куда лучшее, чем другая нежданная гостья из прошлого. По крайней мере, Лорайе старался вести себя так, чтобы Эронви, и так испившая достаточно горя, не постигла этот простой факт.
Хамаланскому маршалу можно было помочь, да - и, тем самым, Островам, а значит, и всему этому в целом безнадежному миру. А тому, кого когда-то звали Шемин - уже никак и никогда.
Причина этого сидела перед ним и собиралась прощаться.
Тан Арьеса выбил короткую дробь по подлокотнику кресла втянутыми когтями. И пошевелил ногой, отвлекая кошку от не полюбившегося ей визитера - но Ромашка, развернувшись на шорох шелковых складок, все же не пожелала охотиться на подол хозяйского облачения.
- Может быть, - уронил он почти весело. - Страшно представлять, чему я могу быть обязан за такую щедрость.
Что бы ни заставило мага пойти на сотрудничество, вряд ли это было что-то особо приятное. Сколько ни копайся в пыльных тайниках памяти, не найти и пары дней, когда они двое общались бы по собственному желанию, а не по необходимости. Младший из братьев всегда полагал, что им не о чем говорить, и не особо о том сокрушался - сожалеть он в принципе плохо умел.
Лорайе по-прежнему не сводил взгляда с лица, которому не было места в этом городе и в этом времени, как будто во лбу его бывшего короля светилась мишень.
Ничего нового, если подумать - странно ли, что не хочет смотреть, если никогда не хотел видеть? Точнее, хотел бы никогда не увидеть вовсе.
Второй сын Ворона вообще не должен был появляться на свет.
- Безымянный говорил со мной, - скучным голосом сказал Лорайе. - Уверял, будто оставить тебя в живых и отпустить - это главная ошибка моей жизни, и я непременно пожалею. После этого мое доверие у тебя в кармане.
Младший брат, который больше не был младшим, сложил руки на груди, словно заслоняясь.
Словно замерзал.
- Ты его слышишь?

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

В тишине, воцарившейся после, можно было кого-нибудь утопить. Тан невольно сощурился - услышанное было не просто странным, но невообразимым, и, вдобавок, изрядно перевешивало личность гостя и все, с этим связанное.
Чуть наклонившись вперед, Лорайе настороженно втянул воздух, как будто хотел уловить следующий за гостем запах скверны... или хотя бы того, что маг употреблял, чтобы смотреть столь причудливые галлюцинации.
В таких случаях обычно просят поделиться.
Он сам, к печали, встречал живых йизуль только в фантазиях - и безмерно давно, в ту пору, когда и он, и Эрвейе еще считались детьми. Тогда Лорайе остро жалел, что родился не в ту эпоху - в мальчишеских грезах он видел себя в войске Эфтейи Малиновки, освобождающем Химаэну от чудовищ, орды одержимых смертных и остальных пунктов из обязательной программы тана Навейна. Много лет спустя пришла его собственная очередь просвещать молодежь, особенно насчет того, что существа Безымянного делали с островитянами, попавшими в плен живыми. Кроме этого о них, на самом деле, мало что было известно, а мертвое йизуль, которое Лорайе довелось видеть, было убито не им, и вместо положенного отвращения он испытал лишь досаду - наяву зрелище оказалось, скорее, жалким.
Когда-то маленький принц до дрожи хотел быть Навейном.
Потом перестал.
Лорайе, который был прежде, никогда бы не смог собрать под своей рукой изгнанных.
Тот, который был, сжег бы на месте синеглазую этринскую девочку, пахнущую скверной - из простой предосторожности.
- Но она не просила тебя приходить сюда? - тихо сказал тот, который остался, и это был не вопрос.
Он опустил взгляд на дергающийся белый хвост. Приключение Эрвейе состоялось не позднее, чем вчера - неужели маленький зверь Хозяйки ощущал тень чего-то нечистого даже теперь? Склонности перенимать неприязнь от владельца за ней прежде не замечалось - Ромашка была весьма воспитанной кошкой и ничем не походила на своего одноглазого ободранного прародителя. Вообще-то, ее дальний предок тоже едва не оказался сожжен практичности ради - разоренная амарийская деревня провоняла скверной насквозь и разбираться, что там в подполе орет, было себе дороже. Однако тогда Лорайе стало любопытно.
Как и сейчас.
- Ей известно, что там происходит? - уточнил он, рассеянным взором обводя комнату.

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

- Тогда не стоит прощаться окончательно.
При упоминании адмирала и ее планов в привычно ядовитой ухмылке младшего брата появилось что-то не то, определенно не родом из прошлого и памяти Эрвейе.
Мелькнуло и пропало.
Едва ли маг пекся о колонистах, проблемах империи или о том, чем помянутая ересь грозила миру. Едва ли Лорайе должен был тревожиться о том же самом, что и его гость, но у него не было выбора.
- Если я хоть что-то знаю о меедонне, едва ли у тебя выйдет там умереть, - сказал он слегка насмешливо, как будто не понял, как будто его занимало только это.
- Меня тоже беспокоит то, что там творится, - с некоторой грустью продолжил тан, и имперская речь в его исполнении напоминала о чехлах, которые этринские модницы надевали на когти. - А еще меня беспокоит орда мертвецов, которая чуть не съела этринскую армию, и то, отчего на севере и на юге все пошло к бесам почти одновременно.
Он по птичьи моргнул и внезапно обернулся к магу.
- Честно говоря, сперва я подозревал, что начало всему положил известный тебе любитель механики. Он, вероятно, вполне способен из любопытства раскопать и пробудить любую дрянь в одиночку, достаточно самонадеян, чтобы это сделать, и недостаточно осведомлен, чтобы счесть это плохой идеей. Но теперь я в этом уже не уверен.
Слова падали глухо, как осенние листья, и для тана Арьеса все вокруг пахло осенью, ржавчиной и медленной смертью.
Когда его вырвали из Узора, прежде чем отправить прочь, все было так же.
В его глазах читалось не больше неприязни, чем в неподвижной озерной воде, и, в принципе, так было почти всегда, насколько Эрвейе мог бы вспомнить.
- О скверне Химаэны больше других знали назирайн, но мне неведомо, где их теперь  искать. Не знаю, правда, как они отнеслись бы к твоей новой знакомой. Кстати, - осведомился Лорайе совершенно безмятежно, - она все еще способна делать людей рабами?

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

В ответ тан заметно помрачнел лицом, и в тишине мягкие лапы стукнули о дерево - кошка, заскучавшая с этими бесполезными двуногими, которые почему-то не спешили вцепляться друг другу в глотки, вспрыгнула на столешницу между ними, гордо распушив хвост, постояла с независимым видом и потянулась.
Все еще хмурясь, Лорайе плавно наклонился вперед и положил руку на белый мех, но смотрел он совсем не на кошку.
- Заткнуть Безымянному рот, - не колеблясь, сказал больше-не-младший брат, так, будто это было что-то личное и незажившее.  - Вот что я собираюсь сделать в первую очередь. Понимаешь ты или нет, не знаю, но прямо сейчас с Ним может беспрепятственно пообщаться всякий, кто знает, как.
Выбора особо и не было, пока Королева вновь не ступит на свою землю, пока спящий не откроет глаза, и то, что заменяло Лорайе совесть, не облегчится хотя бы на часть. В вале забот, накрывшем его в этот год, почти не было места ни для злосчастных энзамар, ни для слов их покойного посла, ни для благонравных тварей Безликого и полезных предателей. Да и полезных ли? Маг и не оставался в Керенне, чтобы портить расклад чокнутому Избранному, и не отправлялся в колонии, чтобы прибраться в доме своей новой таинственной подружки - то есть, меедонна Амартайе шла туда одна. Со своими людьми, да - но те ли это люди?
Это не прибавляло умиротворения.
Лорайе ленивым жестом согнал зверька со стола и вновь выпрямился в кресле.
- Еще у меня назначено свидание с древними и новыми ужасами севера, и они уже заждались.
С кривой улыбкой он добавил:
- Можешь не спешить там, брат. Если к моему возвращению в Химаэне не станет относительно спокойно, там останется только пепел.
Называть его братом теперь было особенно дурной шуткой. Но Эрвейе был почти тот же, и пришел словно даже не из часа их прощания - не очень у него задалось с окончательными прощаниями, надо сказать - но из времени куда более раннего. Все тот же неизменно холодноватый колдун, будто бы делающий всему миру одолжение уже тем, что в нем присутствует - тот, кем младший быть не мог и не хотел, подозревая в этом отношении идеальную двустороннюю симметрию.
Что-то внутри, не успокоившееся, еще не умершее до конца, требовало справедливости - как будто за спиной стоял тот, другой Лорайе, еще живой, еще не чудовище, и тяжело молчал, созерцая свое незавидное будущее.
Почти как с порождениями скверны. Ты должен, иначе не будет покоя.
Да, но он уже умер однажды. И снова жив. Почему?
Потому что мертвые не говорят.
- И еще я спрошу тебя, потому что ты мне много задолжал, - поморщившись, Лорайе прищурился, точно от головной боли. - Например, какого беса ты не отослал меня подальше, когда надел корону? Многие того и ждали. Я бы не удивился.

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

- Я пытаюсь понять, с кем я разговариваю сейчас.
Лорайе скрыл улыбку и опустил руки на подлокотники, снова обратившись в подобие статуи.
- Кто называет меня старым именем, которое я не вспоминаю, - продолжил он не менее спокойно. - Кто хочет обращаться ко мне, как к брату, хотя никогда не хотел меня им считать, и теперь никто не заставляет. Кто приходит ко мне с прежним лицом, хотя и не обязан. И это я копаюсь в прошлом, да.
Спору нет, маг имел право знать, во имя чего его допрашивают. Впрочем, странно, что он удивлялся. И странно было бы, если бы Лорайе делал что-то просто так - мучить людей ради праздного любопытства ему надоело еще в Лодауре, и очень скоро.
В этот раз, правда, лучше бы повода не было.
Зачем искать лекарство от серой чумы, хотя она уже разрушила все, что могла? Затем же, зачем нужно задавать вопросы, на которые нет ответа.
- В копилку бесполезного знания, - безмятежно сказал Лорайе. - Ты не представляешь, как я хотел исчезнуть тогда. Когда все улеглось. И я остался не ради матери. Я остался из-за тебя.
А ведь он мог уйти - тогда, еще не выбрав себе пути. Подальше от двора, который отказывался считать его своим, подальше от Эронви, от которой все сложнее становилось прятаться, потому что не было ничего хуже, чем дать ей узнать, что из себя представляет ее единственный сын.
Чтобы вместо этого в итоге стоять безмолвной тенью у дверей короля, который и в лучшие дни не хотел его знать, и хотеть умереть вместо Танны Кораблей, и просить хотя бы его друзей-колдунов не оставлять его, потому что их Эрвейе, по крайней мере, считал за людей. Вот кто действительно ничего не мог изменить.
Но Рокайя его любила. Он заслуживал хотя бы правды.
И достаточно молчал.
- Но дело не в этом, - вздохнул он, быстро переводя тему, - а в том, что я знаю пару вещей о безумии - похожем на то, как ты это описывал. Так можно сделать то, чего никогда бы не совершил иначе, но не то, о чем никогда не думал... и чего никогда не хотел.
В повисшей тишине он, впервые за весь разговор, опустил голову, разглядывая свою руку, как будто в мире не было ничего интереснее.
- Я должен знать, как это вышло. Когда началось. Чувствовал ли ты что-то странное раньше, до того, как... может быть, еще до того, как вы были вместе. Почему не мог проснуться потом. Будь спокоен, это все не ради меня. Но я не хочу закончить, как ты тогда.

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

На середине речи тан, слушавший с отрешенным видом, закрыл лицо рукой. Другой - потянулся в сторону, и колокольчик в дальнем углу вызвенел тонкую, едва слышную трель.
Все верно  - он сам, оно само. Ужас обыкновенного помешательства - тонуть, не зная, что тонешь, забыв, что такое воздух, не отличая дно от поверхности.
И не замечать ничего из ряда вон.
- Тогда к бесам меня, - отрезал Лорайе с весельем обреченного. - Ты здесь. Ты - это ты. Оно не вернется. Но мне нужно, чтобы этого больше не повторилось ни с кем.
Смотри, как забавно - когда-то казалось легче умереть, чем дать брату узнать, что придворные сплетницы были правы, сами того не понимая. Теперь было легко - еще и оттого, что из всей родни, кровной и иной, брат единственный относился к нему так, как он относился к себе сам. Убить хотел, подумаешь. Кто не хотел?
- Поэтому - спасибо, - произнес он, понизив голос, и отняв руку от лица, наконец, - и, представь себе, я сам себя не люблю, так что хоть в чем-то мы согласны. Но я знаю о естественном безумии, о болезни и слабости, больше, чем хочу, и видел немало потерявших разум. И твоя история не похожа на что-то естественное.
Шум снаружи заставил Ромашку, дремлющую на полу, дернуть ухом, хотя все в этом доме ходили по-звериному тихо. Колокольчик звякнул снова, и в мягко отворившейся двери явился поднос - Лорайе сам небрежным жестом подхватил его на лету и опустил на стол, почти не двинувшись. Ему самому было не до кофе.
Красные ресницы дрожали, как пламя - взгляд его блуждал в пустоте, как будто перед ним, между ним и магом висела невидимая и огромная книга, или неприличных размеров картина, на которой он искал нужную деталь... и не мог найти.
- Никто тогда не замечал подвоха, пока не стало поздно. Даже Рокайя. Ты не был похож на себя, да - на себя прежнего, но были и причины для перемен. Она чувствовала что-то дурное, и я тревожился, но нельзя было заподозрить, что это из-за тебя.
А ведь, запутавшись в видениях, сложно это скрыть.
Солайе не мог, когда начал теряться в своих.
- А дальше я уже не видел. И, знаешь... Я никогда не видел видений и не слышал голосов. До того, как вернулся в Узор. С тех пор я по уши в видениях и голосах. И я хотел бы верить им, но не могу, потому что я не верю ничему. Себе - особенно. В последний раз он являлся мне с твоим лицом, - он печально покачал головой и сделал паузу, все больше проникаясь недоумением и растерянностью. - Эрвейе, ты здесь маг. Он действительно мог сделать это с тобой? Забрать твой разум?

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

- И больше никто не знал, зачем мы есть. Когда острова выкосила чума, никто не мог понять, откуда она. Если бы не твой сын, в прошлый раз здесь бы вовсе не догадались, что происходит. Потом я нашел свою библиотеку в самом непристойном состоянии, и прошлые хозяева отмечали, что защита начала разрушаться именно после тебя.
Откинувшись в кресле, Лорайе медленно похлопал.
Даже почти без издевки. Отдал ли брат свою голову этой мерзости сам от усталости и тоски, или что-то помогло этой двери открыться - в любом случае вышло эффективно.
- Сложно представить, как эту безупречную работу можно хоть немного испортить.
Он лукавил, конечно. Как и насчет степени своего удивления - слишком много невероятного уже сбылось, чтобы изумляться всего лишь идее о возможной одержимости Короля-Пророка.
Хотя это была очень неуютная мысль, которая рушила уже сложившуюся стройную теорию. Считать, что когда-то он был не самым большим идиотом на своей должности, проморгавшим обычное сумасшествие или внутреннюю гниль, а жертвой древней и коварной силы, было, может, и приятнее. Было бы. Для кого-нибудь другого.
Королевская кровь от одержимости не защищала, и корона тоже не обязательно должна, но, бес возьми...
- Хотя, - посол предостерегающе поднял руку, - наверное, Он не одобрит, если ты поймешь, в чем было дело. Или вспомнишь, что именно стер.
Бес возьми, он, разумеется, не верил каждому слову гостя, но вот что изначально заставляло сомневаться. Если не считать того, как Буревестник обошелся со своей дочерью.
Эрвейе, уничтожающий книги. Кни-ги. Картина за гранью маразма.
Беспечно, как ни в чем не бывало, Лорайе подхватил чашку и сделал глоток.
Что бы ни сгорело по приказу Буревестника, наверняка это было сердце их коллекции, древнейшая и основная ее часть - секреты, оплаченные смертью, безумием и вещами похуже смерти. Мастер Иннайе не только нарушил свой долг, он сжег собственную душу. Может быть, то самое, зачем Дом Арьеса вообще возник. Все остальное - декор, завитушки на рукояти, но однажды свихнувшийся Король пришел и сломал клинок, и дальнейшее существование Хранителей, забывших, кто они, было бессмысленно и более чем печально. А самое печальное, что нынешний наследник их имени думал про них "они", и не мог ничего с этим поделать.
- Там, совершенно случайно, не было ничего о том, что называется Сердцем Змея? -  спросил Лорайе совершенно бесцветным голосом. - Терпеть не могу видеть во сне вещи, которых не понимаю.

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

Так и забыл, да.
- Не было, теперь есть, - тихо сказал Лорайе, поставив чашку на стол. - Скажем так, есть больше, чем раньше - я не знал, что это секрет, когда начал искать.
Он выглядел абсолютно спокойным, даже немного печальным, причем печаль была совершенно неподдельной. И говорил легко.
- Я видел это. Я слышал его голос. Я узнал его название от Короля, и он хотел что-то объяснить насчет этой... вещи, но нас прервали. Я знаю, что в последнее время оно беспокойнее прежнего. И не только это. Иннайе говорил всякое, когда думал, что чужие не слышат.
Даже жаль, что брат не начал повторять стандартный ответ: сказка о Змее - выдумка.
А вот почему?
Вытаскивая их из рушащегося малефикарского логова, тан постоянно ждал удара в спину, и потом ждал, что маг начнет выкручиваться и лгать, и то самое, неумершее, все просило повода, хотя бы самого малого - просило слишком жадно, и потому этому голосу не стоило доверять. Но брату он уже тоже когда-то доверял, с тех пор это было сложно.
Лорайе напряженно нахмурился, почти ощущая кожей иллюзорный холодный ветер, дующий из ниоткуда в никуда, встающий стеной между двумя хамалани, ветер, у которого был голос - голос, который говорил, что, не понимая, нельзя судить.
- Я сам не вижу снов с тех пор, как погиб отец. Безликий показывал мне эту вещь, вероятно, в порядке издевки, как он любит, но есть причина думать, что в этот раз он не особо исказил правду. -  Он недоверчиво изогнул бровь и, быстро проглотив то, что собирался сказать далее, позволил себе усмехнуться - без тени веселья.
Воздух в комнате отчетливо сгущался. Как вода.
Как холодная глубина.
- Я не Он, чтобы говорить то, что ты хочешь слышать. Но я никогда не лгал тебе. Этот предмет, - непонятно даже, как это звать, вещью или существом, и Лорайе предпочел бы не звать никак, но выбора не было, - связан с проблемой, которая меня беспокоит. Не одного меня. И сложно определить, как именно связан, не зная, что это. Я полагал, что можешь знать ты.

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

О Танне Кораблей Лорайе не хотел говорить лишний раз.
Когда-то он и желал дочери Уны, не боявшейся морских чудовищ, настоящего утешения - но странно было знать, что другим досталось точь-в-точь то самое чудо, в которое не смел верить, но о котором так часто думал. Не хватало только, чтобы у восставшего из мертвых брата родилась дочь со знакомыми глазами - самое время, в этой изумительной комбинации должен был иметься добивающий удар.
- Нет, - отозвался Лорайе после недолгой паузы.
Или отчасти да, если предположить, что за тайной Моряков крылось что-то более опасное, нежели давняя история, способная, в худшем случае, опорочить репутацию предков.
- Но из-за того, что я делаю, оно злится. И тебе решать, буду ли я представлять последствия или и дальше действовать вслепую.
Сомнения Эрвейе имели кое-какое основание - и не только оттого, что на Островах за разглашение чужих тайн не тем платили изгнанием.
Болезненно правильный брат Короля, вот тот самый, что в Иверьесе не одного вышвырнул из своей армии прямо в Зеркальные Залы за то, что позволили себе лишние развлечения с безоружными, так себе согласовывался с типом, способным оказать покровительство преступникам, и тем более с тем персонажем северной мифологии, который прославился насаживанием человеческих младенцев на копья вместо знамен.
Привычное лицо сползало с хамаланского посланника, не осыпаясь, как разрушенная иллюзия, но медленно и неотвратимо, как северное колдовство, меняя безмятежность на усталость, а насмешку на горечь. Лорайе грел руки о крошечную хрупкую чашечку, словно она была только затем и нужна, и смотрел все более сурово.
Иметь дело с тем, что нельзя победить огнем и сталью, оказывалось особенно неприятно.
- Мне необходимо защитить кое-что. И кое-кого. И при этом не навредить из неведения. Из-за поисков помощи не в тех местах, или траты времени на ложные следы, или неверных догадок.  Рэйниат вряд ли знали ответ, который мне нужен, но и это важно. И я мог бы пойти с тем же к другим, - он утомленно пожал плечами, - и они бы рассказали - но недостаточно скоро, а ждать я не могу. К тому же, я хотел бы знать, что думаешь ты, потому что ты не из Рэйниат, ты маг, и, если мне не послышалось, хотел помочь. Это единственное, чем ты можешь помочь.
И еще один из братьев говорил, что ему жаль - а другой не ценил сожалений, но, пожалуй, мог принять компенсацию.

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

- Не сказал бы, - Лорайе не отводил немигающего взгляда от гостя, прилагая изрядное волевое усилие, чтобы не начать невежливо хохотать. - Ты знаешь, насколько нечего. И как добрые намерения мне помогли.
Беззвучно оскалившись, он подался вперед, разглядывая бледное, как мрамор, лицо напротив - сейчас Эрвейе начал особенно напоминать собственную статую.
- Ты собираешься верить мне на слово и не просишь клятвы? Хорошо.
Лорайе равнодушно пожал плечами.
Или маг не знал о сущности Алейты, потому что Амартайе не поделилась - тогда тем более не стоило подталкивать его к догадке - или знал, но все равно все сопротивлялось идее ее выдать.
- Вот тебе мое слово, - сказал рыжий мягко и предельно терпеливо, что на памяти Эрвейе за ним водилось, но редко. - Я скрытен не оттого, что мои помыслы нечисты - они такие благие, что мне даже непривычно. Это твое знание мне нужно только ради безопасности некоторых, насколько мне известно, невинных лиц, часть из которых еще не родилась. Насколько знаю, никак не связанных с Домом Мередина. Я не желаю зла вам с Амартайе и хотел бы верить тебе хотя бы не меньше, чем всем остальным. Но за мою веру больше не должны расплачиваться другие.
Он склонил голову к плечу почти зеркальным движением и отодвинулся обратно.
- Ты не энзамар, -  нет, хуже, и даже хуже, чем нечисть, от них хотя бы понятно, чего ждать. - И не идиот. Я не знаю, кто ты теперь, только то, что однажды я тебе верил, а ты сделал то, что сделал, какой бы ни была причина. Общий враг еще не значит, что ты на моей стороне. И, выдав все и сразу, я показал бы себя кретином, которому нельзя доверить ни одну тайну, тем более то, о чем мы говорим. Могу повторить все то же самое с любой клятвой, если тебе не лень слушать.
Все тем же неприятно светлым и одухотворенным взором он уставился на вторую, нетронутую чашечку, тоже предусмотрительно окутанную согревающим заклинанием.
- И зря ты это, не отравлено.

Re: «Одной крови» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1025 год

Тишина окружила комнату еще раньше, чем Эрвейе заговорил - теперь можно хоть резать друг друга, снаружи не почешутся.
Бросив заклинание, посол хрустнул костяшками пальцев и вернулся к почти пугающей неподвижности, разве что взгляд его еще больше заледенел. Белая кошка круглыми глазами смотрела на двуногого, узурпировавшего ее священное право драть мебель и скидывать утварь со стола.
Если бы маг мог читать мысли, он бы узнал, куда ему стоит засунуть свое сложное лицо и свои душевные терзания. И швырнул бы в брата, кроме чашки, наверное, еще столом, кошкой и парой молний. Точнее, мог бы попытаться.
- Теперь у этого Змея должно быть множество дальних потомков, - тихо сказал тан Арьеса, подчеркнуто глядя в сторону, словно видел висящий там портрет Королевы впервые в жизни.
Вообще-то, некогда сын Эронви спрашивал беловолосых Моряков, отчего их семья так выглядит - ему тоже предсказывали дурную судьбу из-за внешности.  Не получив ответа, принц решил, что дело тут тоже в крови энзамар, которую гордость островитян не давала признавать, и успокоился, потому что знать ничего не хотел о  судьбе.
Но тайна о начале этой истории, похоже, не всегда была так тщательно хранима.
Иннайе Арьеса откуда-то знал - он жил долго, но время Змея все равно было слишком далеко.
"Верность Рэйниат обусловлена их раскаянием" - так сказал человек, которого за глаза звали Братоубийцей, и который не приказывал заставить сплетников молчать, зато любил с каменным лицом поддержать тему.
"А еще я его съел. Да, вместе с костями".
А еще было записано, что когда-то брат тана Иннайе утонул в море, и из двоих, ушедших тогда в лодке, вернулся лишь младший - только вот никто там не утонул, а тела не нашли.
Тогда Лорайе не подумал бы это все связывать.
А теперь хамалани, которого от полного падения спасло только своевременное убийство, рассказывал историю о падении другого, и чудовище, ставшее прообразом страшных сказок, слушало правду о другом чудовище и о рождении одной из печальных сказок Островов - и было в этом всем что-то уместное и извращенно правильное.
- Хуже чем изгнание и смерть - значит ли это, что он не умер до конца? - Лорайе выжидательно прищурился. - И что стало с другими его детьми, которые остались ему верны?