|
Вкратце нынешнее положение дел таково: незаметно прошел год и позади осталась война; наши пляшут, мы победили и победоносная армия возвращается в столицу. Скоро нас ждут празднества, награждения и народные гулянья; редких чужих на этом празднике жизни - проблемы; кого-то родственники, некоторых сюрпризы и не все из них приятные. А императора Рэймина ждет и никак не дождется одинокая и позабытая подушка. Как обычно, не соскучишься. |
Монсиры и мадонны, время было переведено на целый год вперед. Пожалуйста, ознакомьтесь со всеми произошедшими за это время событиями, свое отношение к которым - равно как и пожелания по дальнейшему сюжету - вы можете высказать в этой теме. Кроме того, в информационный раздел были добавлены сведения о новообразованной Службе Его Императорского Величества Надзора, а в тему Этринской церкви Хозяев вернулось описание церковных Орденов. Все списки и информация о персонажах в личном звании были изменены в соответствии с произошедшими событиями. |
Актуальные темы, [Сюжет нового игрового периода] |
Этрин: Новое Время » Кладбище игровых тем и анкет » «Смерть — это то, что бывает с другими» - 3 день II дюжины Луны Штилей, 1016 год
Страницы 1
Чтобы отправить ответ, вы должны войти или зарегистрироваться
Место: кереннский госпиталь.
Участники: Рауль Рейнеке, Данне Оттфрид.
У Рауля небольшое такое затруднение. Из ряда тех, о которых не стоит знать де Кенси. Вся надежда — на первого попавшегося хирурга, потому что до следующего он не дойдёт.
Смеяться над людьми — прекрасный способ
убивать их не чаще, чем требуется.
В поединках на смерть не бывает так, что победил умерший последним. Так или иначе, а взял победу с трупа недруга, насладился ей, и будь добр верни на место. Не твоё. Наверняка где-то у прохода в Зеркальные Залы стоял какой-нибудь особо знаменитый вояка, — да хоть бы и первый Эсколара, — специально для разъяснения рука об руку пришедшим остолопам этой нехитрой, в общем-то, истины. Путь до забвения — вот, что достаётся обоим победителям в таком случае.
Рауль, дабы не возвращать свою честно добытую не совсем честным образом победу, спешил унести её куда подальше. Куда — это он заранее придумал. Вернее, это Верен обронил, когда назначал эту прогулку, посмеявшись тем самым над Дикарём, но на взгляд Рауля — с потрохами выдав свои собственные опасения. Ничего, опасаться кьёрскому жеребцу было уже нечего, боги на входе не проверяют зубы у даром свалившихся коней. А вот Раулю это «куда» было кстати. Вот только то, что оно в самом деле было «подальше» навевало на него редкостную тоску и заставляло чесаться кончики обрезанных пальцев. Странно, как он из всего веера ощущений выделял именно это слабое раздражение, и как возводил его в почти убийственное. Сам удивился.
Не пройдёт и Луны, и немало зелёных деревьев на пути Рауля усохнут, словно им корни подрубили. И Рауль бы усох, но тут уж помог Этьен. Победитель только надеялся, что достаточно хорошо вытер лицо от крови после трапезы. Оценить было проблематично, и даже если бы у Рауля было при себе зеркальце, пляшущие вокруг цветные круги бес знает что творили с видимым миром. А так всё было пучком. Если не считать пожара внутри, сухости на языке, озноба и довершившего всего осмотра странного оружия ублюдка-Верена. Мировоззрение Рауля в ту минуту изрядно пошатнулось. Кто там после этого Дикарь? Кто Варвар?
Ладно уж, увещевал Рауль себя голосом Эрвена де Кенси. Ты и есть дикарь. Ты и есть варвар. Так лучше, чем мертвецом.
Совершенно варварски согласившийся с внутренним голосом Рауль тихо приоткрыл дверь госпиталя (как он преодолел два квартала от парка до этого места, он так и не смог вспомнить), по-дикарски подошёл к довольно страшной на лицо донне и недопустимо вежливо сказал:
— Мне нужен доктор. Мне плохо.
Подумав, он ещё добавил:
— Очень.
Женщина, для которой лихорадочный блеск его глаз, испарина на лице и озноб с лихвой возмещали варварство и дикарство, про «очень» уже не слушала, а уже просила кого-то откуда-то позвать, и за плечо, как будто могла вытянувшегося за последний год Рауля поддержать, повела его... за ненадобностью Рауль не проследил, куда. Его целиком захватило новое ощущение. До того терпимая тошнота грозила разукрасить коридор в самые неприятные оттенки красного.
Смеяться над людьми — прекрасный способ
убивать их не чаще, чем требуется.
Столкнувшуюся с ним в дверях медсестру, искавшую доктора Ренфрина, но обнаружившую лишь его ученика, Данне выслушивал уже на ходу. Ничего удивительного в случившемся не было, к крыльцу госпиталя то и дело выходили забрызгивающие ступени кровью страждущие, и раненые мальчишки тащились где-то в конце списка оригинальности. Вспомнить хотя бы рыбака с впившейся в руку размером с кулак головой южной зубатки, невероятным образом заплывшей в местные воды. Чтобы освободить руку, потребовалось полчаса и еще три на то, чтобы извлечь оставшиеся в ране обломки острых и тонких, как иглы, зубов. Тогда еще студента-практиканта Оттфрида потом три дня преследовал запах рыбы. Голову гадины позднее выкрал кто-то из биологов, пытаясь ею обосновать очередное смещение теплых течений.
Впрочем, в мнительности обвинять нуждающегося в помощи юношу было нечестно - краше в гроб кладут. С некоторым трудом Данне удалось в восковой бледности лице с расширившимися порами и растекшимися на всю радужку зрачками узнать воспитанника мэтра Кенси. И та царапина на его плече не могла быть причиной подобных симптомов.
- Все хорошо, - спокойно и уверенно заверил парня барон, - сейчас мы вами займемся. Голова кружится? Тошнота? Боли в сердце?
Оттфрид подхватил его, закинув здоровую руку себе за шею, и вопросительно глянул на освобожденную от тяжести сестру милосердия.
- Вторая свободна, - выпалила женщина и устремилась вперед, распахнув для них дверь.
- Ложитесь. Осторожно, не нужно торопиться.
Данне придержал Рейнеке за плечи, укладывая его на операционный стол, помог закинуть ноги, как следует вымыл руки, спешно закатав рукава рубашки. Сюртук был брошен куда-то в сторону стула, вполне вероятно, его не достигнув. Доктор быстрым отточенным движением разрезал ножницами рукав и ворот рубашки дуэлянта (ну а кого же еще?), чуткими пальцами прощупал плечо, предплечье и шею, нахмурился по виде тонкого белого налета по краям раны. Кислый, металлический запах от пореза ему тоже не понравился
- Сейчас будет полегче. Считайте до ста.
Он наложил легкое обезболивающее заклинание, не угнетающее мозговой деятельности. Оттфрид знал, что вскоре после "полегче" будет очень, очень больно. Невообразимо больно, когда порченная кровь устремится к разрыву в тканях. И, честно говоря, предпочел бы, чтобы пациент в это время находился в глубоком наркозе, но он должен был знать как неизвестная отрава повлияла на нервную систему и способность мыслить.
- Данне, вы? - чему-то обрадовался Рауль, для которого время, проведённое в холле в компании мерзенько написанного пейзажа залива, пролетело совершенно незаметно. От нарисованной воды несло солью и мусором, волны покачивали нарисованный в три штриха ялик, и в целом всё было радостно, но отвратительно. Данне в общую бредовую картину вписывался как нельзя лучше. И даже та баба, что вертелась рядом с ним, перестала казаться такой уродиной. С такой хоть в Экайру, хоть в Заннат.
- Кружится, - совершенно честно, и не ослабляя градус радости, сказал Рауль, улыбаясь сестре со всем возможным обаянием. - И ещё в ушах шумит. А так всё хорошо.
А идти всё-таки уже было сложно. Рауль попытался сделать первый шаг, а потом был страшно благодарен придворному лекарю за вовремя подставленное плечо. Ну нет, был бы жив сопляк-Верен, так просто бы не отделался, трусливая минога.
Почему именно минога, и как собственно эта минога выглядит, Рауль думал всё то время, пока Данне резал его одежду и что-то там копался в его царапине.
- Раз, - послушно кивнул Рейнеке, довольный участием в процессе собственного спасения, - два, три, четы-ы-ы...
Никто и никогда не учил Рауля держать лицо перед болью, никто и никогда не объяснял, что в этом есть какая-то особая честь и сила. Так что Дикарь примерно взвыл, когда маг-вивисектор закинул ему в руку тысячу и две дюжины крохотных рыболовных крючков и медленно стал вытягивать обратно. Скребло сразу и везде, и Рауль, вцепившись в края стола, лучшее, что мог сделать - это остаться неподвижным, а не следовать первому звериному позыву бежать, и как можно дальше. И ещё клацнуть зубами, и вместо того, чтобы назвать Оттфрида близким родственником маленькой степной собачки-мусорщицы, лай которой столетиями напоминал кочевникам вздохи похотливой бабы под здоровым мужиком, продолжить:
- Пиа-а-ать!
Когда всё закончилось, Рауль ещё считал где-то от девяти до двенадцати, но уже не по первому разу.
- Доктор... - тяжело отдуваясь, хрипло пробормотал юноша, вытаращившись в потолок, и ещё не доверяя ощущению, будто всё закончилось. Сейчас-то вот начнётся...
Доктор, вы долбанулись в корягу вконец с вашими...
Вы трупоед мусорный...
Вы...
Где-то тут кончались мысли хоть отдалённо подходящие для разговора с этринитами, остальные были Эрвеном де Кенси строго запрещены. За них тут убивают, а доктор, наверное, не для того пациента спасал...
Хотя, спасал ли, Рауль ещё не мог уверенно сказать. Перед глазами всё так же плыло, и в ушах шумело, и вдобавок он не чувствовал в себе сил хотя бы поднять руку.
- Вы уверены, что вы доктор? - после долгой паузы выдал Рауль.
Смеяться над людьми — прекрасный способ
убивать их не чаще, чем требуется.
Сестра обеспокоенно взглянула на врача, удерживая, на сколько это было в ее силах, постоянно сбивающегося со счета парня. Данне только качнул головой, не отвлекаясь, - просто болевой шок, по крайней мере Рейнеке помнил, что от него требуется. Женщина положила сухую прохладную руку на лоб юноши, прошептав что-то вроде "бедный мальчик".
Кровь выходила из раны толчками, выплескивалась на пальцы, связанные невидимыми нитями с кровеносной системой, стекала на стол, капала на выложенный с небольшим уклоном в центр комнаты пол и носы оттфридовых сапог. Неприятный запах от вступившей в реакцию с отравой крови усилился. Он чувствовал лихорадочный жар борющегося с болезнью организма, надеясь, что яд не успел как следует всосаться, позволив не только дойти Рейнеке до госпиталя, но и оставив им нужное для излечения время. Данне редко молился, но никогда не забывал поблагодарить богов за еще одну спасенную жизнь.
- Спасибо, сестра, дальше я сам. Принесите вина.
Одной благодарностью больше. Какая, по сути, несущественная мелочь, но видимо хватало и этого. Благодарности, веры и желания продолжать свое дело.
- В полную луну я превращаюсь в патологоанатома. Вы бы предпочли, хм, общаться с ним? - насмешливо приподнял брови доктор, промывая рану травным настоем.
Стерев мягкой салфеткой начинающие подсыхать бордовые разводы и как следует оттерев кровь с рук, Оттфрид занес ладонь над рассеченным плечом, начиная чувствовать в кисти покалывание, как при онемении. Края глубокого, но самого по себе неопасного разреза будто бы нехотя начали сходиться, оставив, наконец, только полосы воспаленной кожи.
- Какое-то время поберегите руку, чтобы не было осложнений. Я бы посоветовал держать на перевязи, но ведь не послушаетесь, - проинструктировал барон, морщась от проснувшейся в висках боли.
Зашла ассистентка, молча передала кружку, кивнула и вышла, Данне поднес ее к губам дуэлянта, приподнимая голову с влажными волосами под затылок.
- Пейте, Рауль, красное вино полезно при кровопотере. Мелкими глотками.
Уверенности на ответ у Рауля не набралось. А ну как Оттфрид обидится и решит удовлетворить желание найдёныша самым радикальным способом? Да и до полнолуния осталась всего пара ночей, если уж на то пошло. Пораскинув мозгами, Рауль нашёл лучшим промолчать. К тому же, жар отступил, подарив телу и голове звонкую пьянящую лёгкость, и это было бы приятно, не будь тело ещё и неподвижно как оттфридов камзол. Беспомощность отравляла триумф. Но ничего, юноша уже понимал, что это дело времени и ничего более. Вот ещё минутку полежать...
Вошла женщина, отдала что-то Оттфриду, покачав головой, повесила на спинку стула груду тряпья, в её руках немедленно ставшую похожей на приличную одежду. Простое женское чудо, универсальное для ведьм северных степей и загадочных птичек Иль-Заана. Рауль вот на днях только читал про это книжку и раздумывал, где бы ввернуть удачную метафору.
Волосы, намокшие от крови, присохли к лопаткам, и Рауль невольно поморщился. Это его отрезвило, желание поражать Данне цитатами из бульварной похабщины пропало. Вино ситуацию не спасло. Разве что в конце юноша попытался удержать сосуд самостоятельно и хорошо, что Оттфрид ему этого не позволил.
- А я смогу просто оставить плату за ваш труд и грязь в палате и уйти? Или рассказ обязателен?
Выбор у Рауля был не особо велик, но, как сказать, тридцать минут назад у него и того не было.
Смеяться над людьми — прекрасный способ
убивать их не чаще, чем требуется.
- Вы можете попытаться, - пожал плечами доктор, - Если вам удастся, обещаю не задавать вопросов.
Прекрасно зная, что пациент пока не находится в состоянии стояния и даже сидения, Данне по этому поводу не переживал. Он мог бы поделиться с Раулем силой, но поощрять его самоуверенность находил излишним. Вместо этого, не прерывая процесс своеобразного воспитания и давая юноше время взвесить стоявшие перед ним варианты дальнейшего хода событий, достал из кармана жилета часы и взял его за запястье, нащупывая пульс. На минуту в операционной повисла тишина, нарушаемая только тиканьем механизма и неопределимого шума за дверью. Биение жилки под пальцами было пусть и не сильным, но ровным. Рейнеке теперь надо было только поваляться в постели, позволив организму восстановиться после отравления и, пусть действенного, но радикального лечения, однако то что Оттфрид слышал о воспитаннике Кенси, не оставляло надежд на следование врачебным предписаниям.
- Так что вы решили? Работать головой или ногами? - он прямо посмотрел на Рауля. - Дам вам подсказку: если вы желаете поскорее отделаться от моего назойливого общества, выбирайте голову. Иначе вы обрекаете себя на встречу со мной еще не единожды. Я мог бы долго, нудно и страшно рассказывать про протекающие в вашем организме процессы, но ради своего же блага поверьте мне на слово.
Глубокий баритон доктора звучал ровно и спокойно, мягкие интонации и легкая самоирония обычно располагали людей к общению с мужчиной, нередко заставляя выбалтывать внимательно и безропотно слушающему барону сердечные секреты. Хотя нельзя сказать, чтобы он хоть раз воспользовался невольно полученной информацией, храня чужие тайны бдительнее собственных. Впрочем, последних было не так уж много.
Рауль хмуро посмотрел на доктора. Оттфрид казался таким хорошим издали. И мастер о нём отзывался ровно, что тянуло на самую настоящую похвалу. А оказалось, что и её величество, и мастер Эрвен ошибались, а Данне — настоящий змей. Ещё хуже, чем Верен. Впрочем, чего ещё можно было ожидать от друга де Вера? Того самого де Вера, который воспитывал Мордрейка! Вот теперь Рауль совсем не понимал, как мог радоваться вмешательству лейб-медика.
Ещё больше насупившись, Рауль вместо того, чтобы постараться встать и сбежать от докторских вопросов, виновато опустил взгляд.
— Я его не успел рассмотреть. Ну рыжий. Ну с ножом. Вас выше. Сюртук забрал, а там кошелёк был. И нож.
Тут вид степняка стал ещё более угнетённый, а оправдание понизилось до обиженного бурчания.
— Не буду больше с бесами пить.
И ещё, чуть погодя, в сторону:
— Мастер огорчится.
Смеяться над людьми — прекрасный способ
убивать их не чаще, чем требуется.
Данне слушал со все больше возрастающим удивлением. Что такого мог скрывать Рауль, о чем никто не должен знать? Если это была дуэль, - а это была дуэль, расположение пореза и ровные края уж больно характерны, - то дуэль тайная, без секундантов и врача, обязанного диагностировать полученные в ходе боя ранения. Даже если так, для двух молодых олухов, один из которых воспитанник придворного мага, а второй наверняка дворянский отпрыск, нашлось бы оправдание - в том случае, если стычка обошлась без серьезного ущерба для здоровья. Но отравленный клинок это уже другой уровень. Данне не любил отравителей. Обманщиков, впрочем, тоже. Барон не любил лгать, поэтому и обмануть его было сложно. В то, что юный маг вот так просто позволит себя обокрасть средь бела дня, не запомнив при этом обидчика до мельчайшей подробности (чтобы позднее найти и отомстить) не верилось - характер не тот. И Рейнеке не мог этого не понимать.
- Ах вот оно как, - кивнул доктор, нахмурив брови, - Ну хорошо, что не ниже.
Оттфрид был в курсе отношений между подопечными двух государственных мужей, числившихся среди самых влиятельных, ни на чью сторону в данном конфликте не вставал, хотя проблемы Солейна, разумеется, принимал ближе к сердцу. Учитывая обстоятельства, можно было бы обеспокоиться судьбой младшего Мордрейка, но успокаивала уверенность в честности, юноша скорее вызвал бы на дуэль того, кто посмел назвать его отравителем.
- Верное решение. Архиверное. Хочется думать, вы не забудете ему следовать.
Мужчина поморщился, вздохнул и обхватил предплечье Рауля, чуть ниже локтя. Голову начал железный обруч, скоро откат наберет и силу, а значит нужно торопиться, пока он еще может сосредоточиться. Вытягивание отравы далось доктору не так легко, как казалось сначала. Оттфрид отмерила на внутренних весах силы, которой был готов поделиться, и представил, как она перетекает по руке, срывается струйкой с кончиков пальцев, заполняя пустой сосуд. Когда Данне отнял руку, лицо его слегка побледнело, он облокотился на операционный стол, наклонив голову.
- Полагаю, вашему внешнему виду мастер тоже огорчится, да и в замок в таком образе являться не стоит. Можем заехать ко мне: умоетесь, переоденетесь. Или хотя бы сюртук мой возьмите.
Задерживать дальше парня барон не хотел, да и права большого не имел, а вот Ирару он все-таки расскажет о случившимся. Если Раул вляпался во что-то дурнопахнущее, мальчишку придется спасать, пока не поздно. Если уже не...
Рауль не рассчитывал скрыть от доктора нахальный обман. Все этриниты на его взгляд обладали сверхъестественным чутьём на ложь, а де Кенси, кажется, вдобавок ко всему время от времени не стеснялся читать мысли воспитанника. Обладает ли такой обыденной для империи способностью Данне ещё стоило выяснить, но за неимением прямых но то указаний Рауль надеялся, что Оттфрид спишет его «забывчивость» на уязвлённую гордость и горячее желание поскорее встать на ноги, взять в руки оружие, отыскать ту рыжую щетинистую свинью, которая умудрилась ограбить в доску пьяного парня, и поквитаться с обидчика самостоятельно по всей строгости законов диких степей, въевшихся в кровь графского воспитанника раньше норм поведения империи. Можно подумать он сам никогда не хотел разобраться с кем-нибудь самостоятельно. Рауль с подозрением посмотрел на усталого доктора. Не, вряд ли. Но даже так, было похоже на то, что Дикарю повезло, и барон в самом деле нашёл в его недоговорках исчерпывающий ответ, не противоречащий законам Этрина. Но Верена всё равно нужно будет убрать до того, как на него наткнётся какая-нибудь собака.
Или не нашёл. Взгляд Рауля выразил полнейшее недоумение.
— В замок? Зачем в замок? Я домой поеду. На улице уже темно, никто не заметит. Не переживайте.
Рауль стал очень, очень доброжелателен, самостоятельно сел на столе, не особо переживая о заляпавшей его крови, заглянул доктору в глаза чуть даже снизу вверх, для чего пришлось принять хитрую позу.
— И спасибо вам, монсир.
Смеяться над людьми — прекрасный способ
убивать их не чаще, чем требуется.
Страницы 1
Чтобы отправить ответ, вы должны войти или зарегистрироваться
Этрин: Новое Время » Кладбище игровых тем и анкет » «Смерть — это то, что бывает с другими» - 3 день II дюжины Луны Штилей, 1016 год
![Данне Оттфрид [x]](http://etrin.ru/img/avatars/55.jpg)