[Закрыто] «Чудо механики» - 10 день I дюжины Луны Штилей, 1024 год

К резиденции Инквизиции Сиду доставили в закрытом экипаже, и поэтому она могла сделать некоторую передышку, и моральную и физическую, перед тем, что встретило ее у святых отцов. Стараниями Алейты и путем сохранения неподвижности ей удавалось даже всю дорогу пробыть целой.
Но потом командор Эррандес встала и пошла. Молча. А на нее реагировали. Совсем не молча. Несколько помогли бумаги, подписанные Верховным Адмиралом, по крайней мере, никто не вызвал братьев Ордена Клинка, не стал стрелять без предупреждения, и не встал грудью, защищая подступы к кабинету отца Ольдрена. И того хватило, что ее сопровождал немедленно вызванный конвой.
Эррандес широко шагала по коридору, шипя сквозь зубы и медленно пропитывая кровью одежду.
Будьте вы прокляты, инженеры Нортвин фон Линс и Тавир Линьер, полторы луны мучений, и хоть бы капля толку.
Альхесида стукнула в дверь. Дверь неприятно затряслась, и ферранка поморщилась снова - силу она рассчитывать после своего изменения так и не научилась, и дверь была наименее плохим, что могло случиться, иногда ей казалось. что в доме меедонны не осталось ни одной целой чашки.
- Прошу прощения, святой отец, - на самом деле это было сложно, вести себя так, будто ничего не происходит. Ну подумаешь, ты - получеловек, полу... непонятно, что, и в разрывах кожи на суставах видно шестеренки, а вместо правой руки вообще целое сложное ее подобие из стали и... непонятно чего. Подумаешь, с помощью света магии из глаз можно иголки в темноте искать.
Подумаешь, постоянно хочется крови...
С кем не бывает, да?
- Маг-командор Эррадес, - спокойно представилась Сида, вскидывая левую руку в салюте. С руки на пол тяжело шлепнулась кровавая капля. Колени противно дрожали, - благодарю за уделенное мне время, святой отец.

- Благодарю, - скрывать облегчение командор Эррандес явно не собиралась, когда опускалась на стул, - ну да, мне требуется помощь целителя, причем постоянно. Но ваши могут не утруждаться, святой отец, я потерплю до дома. Если вы отпустите меня.
Дома ждала Алейта, которую, должно быть, уже здорово замучила необходимость постоянно сращивать разрывы и останавливать кровь. Сиду, в общем, тоже - от постоянной боли и вечно мокрой одежды она так устала, что готова была прийти к Великому Инквизитору, даже точно зная, что прямо от него отправится к братьям Ордена Клинка, а те решат ее сжечь, не разбираясь, с чем имеют дело. Она даже не была уверена, что костер хуже вот этого всего.
- Видите ли, я сама не очень хорошо понимаю, что со мной случилось, и могу только наблюдать результаты, - мрачно отвечала женщина, снимая с металлической руки перчатку, - например, вот это. Но я считаю, что подверглась... в некотором роде осквернению, и меня беспокоит ущерб, нанесенный моей офицерской чести и доброму имени моей семьи. Я бы хотела пройти все необходимые проверки и получить подтверждение святых отцов о том, что мое существование не является ни ересью, ни скверной, или... в обратном случае быть уничтоженной, как подобает. Я готова рассказать, все, что помню.

Альхесида внешне совершенно спокойно перенесла порыв Великого инквизитора, даже не дернув бровью, она спокойно наблюдала, как тот садится обратно, потом коротко пожала плечами - и зашипела, даже это простое действие давалось ей нелегко.
- Да. В антракте в зале собралась группа... коллег, и мы решили, что нужно пойти и потолковать по душам с господином Феларой. Там, в ложах, конечно, веселились, или делали вид, что веселятся, но эта гнусь оскорбляла нашего командира... Ее Высочество, то есть. Там были ребята, которые служили когда-то под началом герцога Рейнского, и, в общем, у всех чесались руки. Мы вошли за кулисы... а дальше, знаете, чем-то завоняло, так, что у меня аж слезы покатились. ну и все, больше ничего не помню.
Эррандес потерла переносицу.
- Потом я очнулась, лежа голой в какой-то... купальне? Чане с вонючей жидкостью, похожей на... слушайте, даже не знаю, на что. Как кровь, только не кровь, тоже маслянистая, густая, с противным запахом, но не таким... это был подвал, там были еще столы металлические, как у целителей, и что-то работало в углу, скрежетало так мерно, как старые часы. И еще чаны. Я вылезла. Взяла молоток. Разбила все, что могла. В углу было что-то ужасное... но я не помню, что. Помню, что орала, как ненормальная. И я вышла, вверх по лестнице, и на улицу. Потом теряла сознание несколько раз, и меня нашел вице-адмирал Ренар. Вот так.

Эррандес помолчала, едва заметно хмурясь, потом кивнула:
- Кажется, да. Во всяком случае, если я там пройдусь, то дом укажу. Это на левом берегу, ближе к докам, сами знаете, трущобы, склады, всякая дрянь, - она закрыла глаза и откинулась на спинку стула, - прошу прощения, мне тяжело так долго сидеть. И... за мной ээ... что-то шло по следу. Наверное, вам доложили. Когда вице-адмирал подобрал меня, через некоторое время в его дом ворвались странные твари. Мы их... убили. Орден Клинка забрал трупы.

- Я опасаюсь, - все так же спокойно и серьезно отвечала Альхесида, - что никогда не буду в состоянии лучшем, чем сейчас. Поэтому просто скажите, когда вам будет удобно. В ближайшие пару дней, потому что сколько продлится это состояние - я тоже не знаю.
Прикрыв глаза, Эррандес очень аккуратно сложила руки на коленях, что, в дополнение к мундиру, выглядело очень странно.
- Не единственное. Целители и инженеры говорят, что, - вытерев рот перчаткой, Сида прервалась, чтобы нервно облизнуться, - у меня почти полностью заменен скелет, какая-то механическая штука вместо сердца, что-то с глазами и легкими... В общем, я даже не знаю, живая ли я. И... вот это все рвет ээ... короче, не срастается со мной, и от этого все время кровь идет.
- Я очень устала, - неожиданно пожаловалась она напоследок, будто Инквизитора могло это интересовать.

- Это не страшно. Я понимаю.
Сида задумалась и, наконец, неуверенно пожала плечами, глядя в лицо Великого Инквизитора - а может, насквозь, было сложно понять, потому что в голубоватом сиянии не было видно зрачков.
- Я видела тело, - медленно сказала она, - может, кого-то из тех, кто был со мной за кулисами, и он был мертв. В одной из ванн. Остальные были пусты, или из жидкости никто не высовывался и лежал на дне. Она была непрозрачной. Мне вообще показалось, что там все бросили и куда-то ушли. Я очень громко все разбивала. Никто не пришел. Только...
Эррандес умолкла, ловя за хвост воспоминание. Оно ловиться не хотело, и более того, сама маг-командор вдруг отчетливо поняла, что не хочет его ловить, потому что не хочет смотреть этому в лицо.

- Я все пытаюсь вспомнить, - призналась Сида, разводя руками и шипя от боли, - и никак. Обернулась в угол, там что-то тикало. Шестеренки шелестели и кто-то стонал. Вот это помню, помню, что посмотрела в... лицо? Да, там лицо было. хотя не может же быть лицо без человека, да? Или...
Вероятно, в своей карьере Великий Инквизитор наблюдал уже некоторое количество внезапно зеленеющих несгибаемых военных. Так что командор Эррандес не была первой.
Командор Эррандес, в свою очередь, наскоро вспоминала стычки с кочевниками в Альхайме и последнюю иль-заанскую кампанию - разметанные взрывом ошметки тел и слетающих с трупов жирных мух - только чтобы ее перестало тошнить.
Потому что пробивающееся сквозь туман воспоминание было таким отвратительным, что сознание отказывалось его в себя пускать.
- Простите, - только и успела пробормотать Сида, зажимая рот и благодаря Хозяев за то, что не сумела впихнуть в себя еду, - простите...

Сида вдохнула, выдохнула, вдохнула снова - цветные пятна перед глазами медленно таяли в воздухе, который в кабинете Верховного Инквизитора был вполне свежим и прохладным, а потому она все-таки удержалась, жестом отказываясь от воды.
Совсем не воды она хотела все последнее время. Жажда иного рода ее мучила, и ни разу не была удовлетворена.
- Благодарю, - медленно сказала Эррандес, - и прошу прощения. Вот с этим всегда так, каждый раз, как пытаюсь вспомнить... Я уже перестала пытаться.
Она была совершенно уверена, что в этом и магии-то никакой нет, и быть не может... не могло бы, но Сиде никак не приходило в голову, что такого ужасного можно было увидеть, чтобы ее, привычный ко всему, рассудок отказывался работать.
- Боюсь. мне больше нечего сообщить. Если вы могли бы назначить проверку и отпустить меня, я была бы благодарна вдвойне.