[Закрыто] «В домашней обстановке» - 7 день III дюжины Луны Штилей, 1024 год (Страница 1 из 2)

Получив официальное приглашение, Солейн в первый момент даже удивился, в первую встречу ему показалось, что дядюшка не желает поддерживать с ним родственную связь и ограничиться докладами. Но, вообщем, это его удивило не слишком - в конечном итоге, в чем - в чем, а в своем природном обаянии Рыжий нисколько не сомневался.
Он не стал одевать по такому случаю парадный мундир, ограничился священническим облачением, зашел в их любимую с Энахайе кондитерскую за взяткой для тетушки, которую он никогда не видел и отправился. Перед дверьми дома Великого Инквизитора он был ровно в назначенное время - часы на площади неподалеку окончили отбивать четверти и начали отсчитывать время, когда он воспользовался дверным молотком, чтобы оповестить о своем присутствии.
То, что он даже не глядя на часы все еще продолжал приходить везде вовремя, давало ему надежды на то, что Хозяин не отвернулся от него на совсем. Нет, он и так знал это, но каждое подтверждение, даже такое обыденное, каждый раз радовало Солейна.

Кажется, домашняя обстановка действовала на двоюродного дядюшку благотворно, он уже не очень походил на крайне замученную сухую воблу. Солейн лучезарно улыбнулся и двоюродной тете, и троюродной сестре, вручив первой взятку из кондитерской. Взятка была объемной и тяжелой и была сопровождена рекомендацией, что эти конфеты любит даже Энахайе.
Про себя Солейн подумал, что он, пожалуй, не будет следовать предложению дословно и чувствовать себя, как дома, а то, кажется, Эньен уже успел задуматься о том, не погорячился ли он, широким жестом предложив другу это же. Вообще, с тетями лучше дружить, и вести себя у них в доме, как исключительно хороший мальчик.
Что он и проделал. Что именно Солейн носит чаще - потрепанную кожаную куртку для путешествий, в которой явно ходит в бдения или рясу священника - было трудно сказать. И то, и другое он носил с одинаковым небрежным изяществом и непринужденностью, с которой он делал решительно все - и строил глазки хорошеньким женщинам и убивал не понравившихся типов. Единственное, что заметил Мордрейк, это то, что дамам почему-то больше нравится обычно ряса, поэтому в случаях, когда надо было очаровывать каких-нибудь дам, он одевался именно так.
- Как вам Керенна? - поинтересовался он у хозяйки дома таким тоном, будто бы лично отвечал за облик Керенны в глазах новых ее жителей.

- Я здесь вырос, - он кивнул. - И здесь вовсе не так жарко, как вам кажется, просто вы приехали в самое засушливое время года. А с Реймином мы никогда не ладили... он всегда считал меня раздолбаем, который когда-нибудь обязательно опозорит род. С тех пор, как он уехал, мы и не виделись ни разу... а это было тринадцать лет назад. И письмами не обменивались. Вот, - он развел руками несколько смущенно. - Я его не дергал никогда, потому что знаю, что он со мной общаться не очень жаждет. Может, он еще обижен, что я отцом Ирара считаю и называю так. А он - нет. Но, понимаете, я родителей, в отличие от Реймина совсем-совсем не помню, а вырастил меня Ирар де Вер. Мне было бы странно считать отцом кого-то другого.
Он говорил быстро-быстро, вклиниться в его речь было сложно, как и в принципе уследить за потоком мысли, но он заметил, что подарок тетушке понравился, и засчитал очко в свою пользу, затем развернулся к дяде:
- Как продвигаются ваши дела? Я рад, что вас еще не погребли под разнообразными бумагами, - кажется, сам священник почитал бумажную работу самой скучной и безрадостной, поэтому его отчеты всегда слегка походили на приключенческий роман с налетом ужасов, видимо, чтобы читающие их иерархи Церкви не скучали в процессе.

Солейн немного рисуясь подал руку дочери хозяев, чтобы проводить ее за стол. Скорость разговора его, на самом деле, зависела совсем не от того, на службе он или нет, скорее она зависела от настроения, под особое настроение он мог даже помолчать, но оно, честно говоря, случалось не часто и время потраченное на молчаливый караул с лихвой покрывало это настроение. Поэтому вне службы он старался наверстать упущенное.
- А как там и в самом деле поживает мой брат? Еще не женился? Наследников не завел? - если большинство младших братьев задают подобные вопрос с ужасом в глазах, мечтая об уплывающем в чужие руки наследстве, то Мордрейк явно надеялся на то, что у брата уже пара десятков детишек, которые надежным фронтом отгородят его от обязанностей барона.
- Как продвигается расследование? Или все так же? - он посмотрел на дядю без особой надежды, он, кажется, уже привык к вердикту "дело ясное, что дело темное", относящемуся ко всему, что происходило с момента вхождения "Милости Синтиль" в порт.

Солейн усмехнулся, представив, что Реймин специально подгадает, когда у него самого будет бдение, а у папы - завал на работе, чтобы устроить свою свадьбу, чтобы никто из них точно не смог приехать. Мордрейк относился к брату без неприязни, но подозревал, что раз тот и сам не ездит в столицу, чтобы навестить брата и воспитателя, значит, ему это не нужно. А вот прислать приглашения, чтобы потом не сказали, что он неблагодарная сволочь - это завсегда. Особенно в то время, когда никто не сможет ответить на него согласием.
- Заметает следы? Что вы имеете в виду? - он пристально посмотрел на двоюродного дядюшку. - Кто заметает следы?

В доме Ирара де Вера за столом говорили обо всем. Давно известно, что самые важные и ответственные вопросы решаются не за столом переговоров, не во время высоких советов или великосветских раутов, а там, где люди предполагают отдыхать - во время дружеской беседы или за вкусным обедом.
Солейн не понял страдальческих взглядов хозяйки дома, он не видел в них смысла, а то, чего он не понимал, если нельзя было немедленно исправить это недоразумение, он попросту игнорировал. В крайнем случае, потом спросит у дяди наедине, что сделал не так.
- В Ордене меня, наверное, уже считают несколько... сумасшедшим. Кажется, если бы не свидетельство Эньена, мне бы сказали, что гадость в порту мне привиделась в пьяном угаре, - он не стал уточнять, что братья не задумывались о том, что пили они обычно с принцес островов вместе. - Но никто кроме нас в порту ничего не нашел. Все концы этой загадки ведут в никуда. Или мы просто слепы.

- Что же с этим делать?.. - Солейн шумно выдохнул и дернул себя за прядь волос, будто бы пытаясь ее выдрать. - Только ждать, когда неведомый противник нанесет следующий удар и пытаться сделать так, чтобы все свидетели не умерли. Ненавижу ждать, - это было правдой. Терпение было не из любимых добродетелей святого отца ордена Клинка.
Даже, когда ожидание было необходимо, во время Бдения случалось всякое, Солейн был готов на любое другое, даже самое непочетное задание, только бы не сидеть в засаде и не ждать. Тем более, что в данном случае, засада получалась не очень, никто из них не мог предположить с точностью, откуда именно прилетит следующий удар и что нужно этому неведомому противнику.
Отец говорил - ищи, кому выгодно. Солейн честно искал и не находил. Потому что выгоду в происходящем не получал ровным счетом никто. Или они чего-то не знали. На самом деле они не знали очень многого, и это раздражало еще больше, чем просто ожидание. Ожидание и неизвестность - два самых страшных проклятия в этой обстановке.

Нового Великого Инквизитора же напротив можно было заподозрить в чем угодно, от поедания младенцев на завтрак до любви к любовным романам за грош - именно такие ничем непрошибаемые господа с равным успехом могли быть теми, кем казались - приличными семьянинами и хорошими работниками, так и маньяками, расчленяющими добропорядочных граждан по ночам. Впрочем, в последнем случае священник не смог бы быть членом ордена Горячей Ветви и это определенным образом утешало.
- Логично бы было утверждать, - он взял бокал и внимательно посмотрел на жидкость в нем - Мордрейк был далек от поэтических сравнений и видел в красном вине только красное вино и в данный момент размышлял о том, что не отказался бы от чего-нибудь покрепче - но выглядел при этом так, как будто подбирает рифму к пришедшей на ум строфе - это обычно нравилось и почтенным дамам, и молоденьким девочкам. - Что следующий удар будет на коронации. Или же на коронации ничего не случиться и мы расслабимся, потеряем бдительность и пропустим-таки кинжал в бок. Десять к одному на второй вариант, - он вздохнул, сделал глоток и поставил бокал на место.
Солейн посмотрел на своего двоюродного дядюшку и улыбнулся:
- Я решил воспользоваться нашим родством и высказать наглую просьбу - вы ведь будете отвечать за церемонию в храме. Я буду там среди священников Хозяина и хотел бы получить место с лучшим обзором на гостей. Насколько позволит мне мой невысокий ранг в Ордене.

- Завистников?.. - Мордрейк аж поперхнулся, его преосвященство великий инквизитор Этрина мог наблюдать замечательную по своей сути картину - удивленный и крайне озадаченный брат Солейн.
Нельзя сказать, что завистников у Солейна не было, но если они и были, то святой отец ничего о них не знал. Когда с самого детства бегаешь по Замку Рассвета вместе с принцами и принцессами, а принц-консорт ловит тебя за уши, то с возрастом ты начинаешь или задирать нос, безумно гордясь этим фактом, или считаешь такое положение дел абсолютно нормальным.
Солейн относился к второму случаю. Несмотря на непоседливый характер за свои двадцать пять лет он не нажил даже серьезных врагов, поэтому Рауля Рейнеке, которого он гордо именовал "мой враг", а в приступе умиления "мой лучший враг или "мой любимый враг", он на самом деле пестовал и берег, как зеницу ока. И был бы самым огорченным человеком в столице, если бы с Раулем что-то случилось.
А то, что его положению, связям, друзьям, родственникам - могут завидовать, ему как-то даже в голову не приходило. Наверное, именно поэтому Мордрейк так легко сошелся с принцем островов - особенного пиетета перед особами королевской крови он не испытывал, легко говорил принцам в лицо то, что о них думает и ничего не слышал о подчеркнуто-церемониальных отношениях. Вообщем, олицетворял для хамалани все то, чего быть не может. А необычное, как известно, притягивает.
- Да нет, что вы, нету у меня завистников? С чего бы? Я всего лишь скромный брат ордена Клинка, по сути своей.

- Я думаю регулярно, что мне безумно повезло с отцом и с моими друзьями, - абсолютно серьезно ответил на шутливый вопрос брат Солейн. - И надеюсь, что им повезло со мной.
Единственная реальная ценность в жизни Солейна описывалась на дипломатическом языке, как "связи", которые, как известно, решают все. Его собственный социальный статус действительно описывался, как "брат ордена Клинка", а еще "младший брат барона, который никогда не увидит наследства", но Мордрейк вряд ли когда-нибудь задумывался над такими вещами. Если бы ему предложили вдруг кресло магистра или титул барона, он с ужасом сбежал бы в Иль-Заан, не ближе, чтобы его не нашли, ради всучения столь сомнительных благ.
И когда он говорил о том, что ему действительно повезло с друзьями и отцом, можно было быть уверенным в том, что он имеет в виду не их положение в обществе и способности, титулы, земли, ранги и умения. И уж тем более, можно было быть уверенным в том, что если бы господин Мессер-нир явился бы в Керенну без гроша в кармане, без титула Великого Инквизитора, и прочих достижений, он бы все равно был атакован рыжим родственником, жаждущим знакомиться и общаться.

- Да какая уж тут тайна... над этим пол-университета Маллари ржало, как кони три года назад... - Солейн развел руками, как будто бы снимая с себя всякую ответственность за превращение самого большого учебного заведения Керенны в подобие конюшни. - Я залез к нему в окно.
Драматическая пауза, достойная самого маэстро Фелары, впрочем, затянулась не сильно, убедившись, что он произвел на слушателей должное впечатление брат Солейн все-таки пояснил свое заявление.
- Как и водиться, все в этом мире начинается с женщины. А точнее с девушки - с прелестной студентки факультета магии в Маллари, - он покосился на слушающих его дам и мысленно скорректировал тон повествования. - Я за ней... эээ... ухаживал. Долго и не очень успешно. Я выяснил, где она живет. Точнее, думал, что выяснил. А ее подружка оказалась... редкостной змеюкой и указала мне не на то окно. Видимо, они думали, что будет очень весело, если хамаланский принц испепелит наглеца на месте. Но Энахайе просто очень удивился, когда к нему в окно влез я с цветами, конфетами и гитарой за спиной, и еще пытался качать права на тему того, что не пошел бы он от моей девушки откуда пришел. Вообщем, было весело.
Кажется, этим определением Солейн описывал абсолютно любую ситуацию от влезания в окно хамаланского принца до убегания от инквизиторов по улочкам столицы.
-  А там, слово за слово, познакомились, выпили, подружились... как-то само собой получилось.